Общественная нагрузка
Под Новый год, начиная, с первой недели декабря, у отца наступал ответственный и веселый период. Редколлегия участка РГВ (ремонт горных выработок), где работал мой папа горным мастером, начинала рисовать стенгазету.
Стартовали активные и смелые, человек десять. Процесс начинали на шахте в нарядной, заканчивали вдвоем у нас дома. У отца был друг, художник- самоучка Алексей Большунов. Вместе они придумывали «концепцию» газеты, вдвоем доводили начатое до завершения.
Стенгазета состояла из нескольких склеенных ватманов. Большунов рисовал Деда Мороза в синий шапке, веселую стройную Снегурочку, тройку удалую, мчащуюся из 1977 в 1978 год, показатели участка, фамилии передовиков шахтерского труда. Для яркости рисунки украшали битыми елочными игрушками, наклеенными на крахмал. Папа любил писать стихи, и новогодний номер всегда выходил красочным.
« Мы желаем вам, что нужно:
Много подвигов в труде.
Здоровья, счастья, мира, дружбы,
Быть счастливыми везде».
- Хорошо сочинил?
- Хорошо!- Сияла я от счастья, что мой папка - поэт, и его стихи увидит вся шахта!
Лес
Отец был заядлым грибником. Рано утром, в выходные, часа в четыре, с первыми лучами солнца, в рабочие дни - частенько после ночной смены, он с друзьями шел в невесть какую погоду, в сырость, по болотам за грибами . Приносил очень много. Потом чистил, мыл, варил, консервировал. Было у папы отменное блюдо: пюре с подливкой из грибов. Очень вкусная подливка, рецепт которой отец держал в тайне. «Фирменное блюдо», - с гордостью говорил он, поднимая указательный палец вверх.
Отец очень любил готовить. В детстве, во время войны, он перенес голод. Поэтому, в нашем доме всегда был запас продуктов. К пище папа относился серьезно и бережно. Всегда ругался, если что -то вдруг пропадет из пищи, закиснет, заплесневеет. «Хлеб - всему голова»,- часто повторял он. И впадал в рассуждения, что сколько людского труда задействовано, чтобы булка хлеба появилась на столе...
Сенокос
Осенью все участки шахты «Восточная» ездили на сенокос. Отец ждал это время. Сам деревенский, любил косить сено, заодно и собирать грибы.
В нашей школе каждый класс был прикреплен к определенному шахтерскому участку. Папа, как обычно, взяв инициативу в свои руки, пришел в школу просить наш класс в подшефные, но дали другой, он немного расстроился, а потом успокоился, так как все равно мы все вместе выезжали за пределы города. Взрослые – косить, а мы грести и собирать сено в кучи.
На сенокосе мой папка в серой кепке, в коричневом с белой полосой свитере, веселый, улыбающийся, радовался, что мы, школьники и шефы, все вместе трудимся, а по окончании работы накрываем большой широкий «стол» на осенней траве, за которым делимся привезенными тормозками из дома. Было хорошо от того, что горит костер, и, не смотря на начинающийся мелкий нудный противный дождик, нам всем тепло и уютно.
«Теперь будет у коровок сено , а у нас – молочко», - довольно подытоживал папа.
Отцовская библиотека
Особым увлечением отца были книги. Он собрал целую домашнюю библиотеку. Здесь была и классика, и история, и зарубежная классика, детективы, фантастика, стихи и проза и даже монографии. Вальтер Скотт, Анатоль Франс, Стендаль, Альфред де Мюссе, Александр Дюма, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Есенин, Достоевский , Шота Руставели.
Серия «Классики и современники» - все подписками. Многотомники уже не вмещались в шкаф, и мы стали покупать книжные полки.
Частенько папа любил устраивать мне проверки.
«Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза:
Читайте, завидуйте,
Я - гражданин Советского Союза!»
- Кто написал?
- Маяковский!
- Молодец, дочь!
«Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым»
- Кто автор?
- Есенин! - Радостно выпаливала я.
«Не мог он ямба от хорея, как мы ни бились, отличить». «А ты, дочь моя, знаешь как отличить? И кто автор сих строк?» - пристально смотрел на меня отец.
- Пушкин!
Далее следовало объяснение отличия ямба от хорея.
Но бывало и так, что я не знала, и тогда отец называл автора и с сожалением говорил:
«Эх, ты... а ещё филолог»...
Мне становилось стыдно. Я в который раз задавала себе вопрос: «Вот когда он это все читает?! Как он это все помнит?!» Отец прочитал все книги, которые были у нас. Целую библиотеку!
Книги в дом стекались отовсюду: их дарили, ими награждали за хорошую работу, их доставали по блату и привозили из отпуска.
Отец очень обрадовался, когда в Средней Азии, видя, как русские туристы скупают книги, а местный гид обратил на это внимание и повел всех на книжный склад. « Вот где было разгуляться! Каких там книг только нет!» - с восторгом говорит отец. Папа из поездки привез целый рюкзак книг. У него лопнул сосуд в глазу, но он был счастлив! Мало того, в следующий раз, собрав команду книголюбов, вместе с ними поехал по тому же маршруту. Из Узбекистана папа привез словарь Ожегова и
«Мастера и Маргариту» Булгакова мне в подарок.
А красочный фотоальбом с великолепными мечетями «Бухара. Самарканд. Хива» до сих пор будоражит мое воображение и зовет в поездку.
Нашим самым любимым занятием с отцом было перебирать книги.
Когда папа что- то хотел найти почитать, он открывал дверцу книжного шкафа, подзывал меня, и начиналась беседа. Беря в руки книгу, листая страницы, он коротко рассказывал сюжет, говорил, какой впечатление на него произвело это произведение.
Так мы могли сидеть часами на полу перед книжным шкафом.
«Вот. Валентин Пикуль. Пером и шпагой» Читала ? Нет? Обязательно прочти! Отличная вещь!» « Отличной вещью » был весь наш книжный шкаф.
Фотографии
Отец увлекался фотографией. У нас был целый чемодан снимков, на которых застыли моменты трудовых шахтерских будней, демонстраций, праздничных застолий. Много фото было посвящено семейному отдыху на море, путешествиям по разным городам Советского Союза, фрагментам экскурсий.
Особую ценность у меня имеет фотография, где мне пять лет, и мы с папой у новогодней елки на утреннике в детском саду нашего поселка «Восточный». На мне любимое оранжевое шерстяное платьице с кармашком, из которого виднеются три разноцветных шарика. Бант на голове. Я с папкой. Рядом. Мы вместе.
Мы с отцом любили рассматривать фотографии. Он всегда комментировал: «Вот я в Товарково, вот в Ласточкином Гнезде, это мы с матерью на горе Большой Ахун, это мы с Кунашовым, а это с Харитоновым. А вот, Свет, смотри - это Лорд Кипаридзе, мой друг, грузинский князь. Кстати, у него трое сыновей. Давай я тебя замуж выдам, будешь грузинской княжной!»
- Кто я ? - хохотала я до слез , представляя себя в платье до пола с кудрявыми черными волосами и в платке, а рядом красавца джигита, танцующего лезгинку.
- Ты что несешь? - возмущенно кричала из кухни мама ,- ей ещё высшее образование получать! Какой замуж!
Есть еще одна историческая фотография: на выпускном балу отец танцует с моим классным руководителем, учителем русского языка и литературы Валентиной Анатольевной Лесковой. Я помню ее сияющие глаза, такой счастливой и довольной мы нашу классную не видели никогда!
Патриотизм
70 - ые годы были временем, когда поднимали голову дессиденты.
- Как можно бросить Родину? - искренне недоумевал отец. Это же наша Родина! Мы фашистов победили, до Берлина дошли! Все те, которые бросили Родину и уехали - предатели!
- И Бунин предатель? - спрашивала я.
- Предатель! - распалялся отец, не желая слышать никаких аргументов.
- Да угомонись ты уже!- Одергивала его мама. Когда это было...
Отцовские слова я вспомнила, когда я, уже взрослая, стояла в утренней тиши монастыря Оптиной Пустыни. Тогда я ясно осознала, что мы живем в самой прекрасной стране, и я никогда и ни за что не уеду из России.
Любимая картина
Помню еще один эпизод из школьных лет. Отец купил репродукцию картины «Зимний вечер» художника Г. Кондратенко. На ней был изображен деревенский зимний пейзаж: дорога через речушку, по мостику которой шли три телеги с лошадями, покосившийся плетень, тусклый свет в окошках деревянных домиков и струящийся сизый дым из труб. Большие деревья в инее подчеркивали вечерний надвигающийся сумрак.
-Тамара, посмотри, какую картину я купил! – с воодушевлением проговорил отец.
- Ну и что в ней хорошего? Воробей навоз клюет,- иронически ответила мама.
- Ты не понимаешь, это же Товарково или Сапожок, Родина наша! – не унимался отец, упорно стоя на своем.
- Ну, а тебе какие картины нравятся, Тома?
-Вот какие! -мама показывала на полированные деревянные картины, недавно вошедшие в моду и купленные ею, - «Пчелка» и «Дорога».
- Это же все искусственное, безжизненное! – восклицал отец.
- Ну и что? А мне нравится,- мама любовалась своей «Пчелкой», наклоняя голову от удовольствия. – В столовой на шахте целая стена из таких картин, как мозаика, - продолжала мама.
- Ну да, видимо, для аппетита так сделали, -рассмеялся отец. Возникла пауза. Каждый из родителей сосредоточился на «своих» картинах.
«Ты не понимаешь» - звучало очень часто в нашей семье, когда речь заходила о книгах, театре, картинах. Но не смотря на расхождение во мнениях, частенько колких ответов мамы по любому поводу, отец ее любил. «На нашей матери - природа ошиблась,- любил поговаривать папа. – Потому что не бывает одновременно красивых и умных женщин. А вот наша мать и красивая, и умная!» Говоря это, папа гордился.
Продолжение следует…