ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ. Часть 1

ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ
ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ
ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ
ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ
ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ
ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ

Посвящается моему отцу Михееву Анатолию Андреевичу.

20 июня 2022 года исполнилось 25 лет, как его нет с нами…

Часть 1

Мой отец был необыкновенным человеком, личностью незаурядного ума. Это я поняла уже позже, когда пошло много лет с его кончины.

Всю свою жизнь отец отдал работе на шахте «Восточная» в городе Инте Республики Коми. За все время работы мой папа, горный мастер участка РГВ (ремонт горных выработок) ни разу не опоздал на работу. Он всегда гордился шахтерским трудом, шахту знал и любил. У отца был легкий характер, он был веселый малый, увлекающийся музыкой, книгами и путешествиями.

Музыка
В нашем доме всегда были магнитофоны, проигрыватели, целая стопка виниловых пластинок Федора Ивановича Шаляпина, Марка Наумовича Бернеса, Клавдию Ивановну Шульженко, Леонида Осиповича Утесова, Владимира Семеновича Высоцкого. Какими-то только одному ему известными путями, он доставал пластинки.

Когда отец собирался на работу, наша маленькая интинская хрущевка сотрясалась от ритмов. Даже пластинка такая была: «Марши и вальсы», которой он очень гордился.
По праздникам мы и все соседи слушали песни Карела Готта, Эдуарда Хиля. «Потолок ледяной, дверь скрипучая,

За шаршавой стеной тьма колючая.

Как пойдешь за порог - всюду иней,

А из окон порог синий- синий».

«Синий синий иней лег на провода;

В небе темно- синем синяя звезда.

Ооо Ооо... только в небе, в небе темно- синем…»


Песни ярко отображали наш мир. Жили мы в маленьком красивом шахтерском городке Инте на Крайнем Севере, в Приполярье. Тьма полярной ночи, жгучие морозы и иней, искание мечты, отдавание себя тяжелому, но благородному шахтерскому труду,- все было рядом, стоило только выйти за порог.
Отец был меломан: без музыки не мог прожить и дня. Он очень гордился тем, что в армии служил в морфлоте, играл в духовом оркестре на ударнике.

Каждое застолье, будь то 7 ноября или 1 мая (а в ноябре и мае всегда валил снег и стояли морозы), после демонстрации друзья семьи Есины и Воронковы собирались за столом, на котором была постоянная «гостья»: тушеная в скороварке картошка с мясом. Дополняли праздничный стол салат оливье, печень трески, селедка под шубой, колбаса, сыр, сало и красная икра.
После «производственного совещания», где декларировались стахановские успехи, жизнь и работа шахтеров, их трудности, радости и победы, начинались тосты, затем следовали танцы.
Родители и их друзья танцевали. Да еще как!

На Севере все любили ударно поработать и хорошо отдохнуть. Отец великолепно вальсировал, и меня научил. Он любил и хорошо танцевал танго, фокстрот и твист. После благородных танцев наступали современные.
И вот вальсы и фокстроты сменялись «синим инеем», затем более веселыми и разудалыми музыкальными песенками:

«Поспели вишни в саду у дяди Вани,

У дяди Вани поспели вишни.

А дядя Вяня с тетей Груней нынче в бане,

А мы под вечер погулять как - будто вышли...».

Плясали и смеялись так, что было слышно далеко на всю округу.
Обычно «дядя Ваня» заканчивал вечер. Когда гости, наевшись и напившись, расходились, мама начинала собирать посуду со стола.

В этот момент отец впадал в философское настроение.

Заключительным музыкальным финалом праздничного вечера была песня Владимира Высоцкого «Банька»:

«Протопи ты мне баньку по-белому,

Я от белого света отвык.

Угорю я, и мне угорелому

Пар горячий развяжет язык…»
Отец в белой рубашке, расстегнув первую пуговичку и слегка освободив шею от узла тугого галстука, положив голову на скрещенные руки, полузакрыв глаза, слушал хриплый голос барда, который закончив «баньку», хрипел:

«Чуть по-медленнее кони, чуть по-медленнее!

Не указчики вам кнут и плеть!

Да что-то кони мне попались – привередливые,-

И дожить не успел

Мне допеть не успеть.

Я - коней напою,

Я - куплет допою,

Хоть немного еще постою на краюююю»...

– Да выключи ты его! Что он орет- надрывается! - с досадой говорила мама, гремя моющимися тарелками, -голова болит!
– Эх, Тома, ничего-то ты не понимаешь... - философски заключал отец , выключая хриплого Высоцкого и, вздыхая, шел спать.

Владимир Высоцкий
Этого поэта-песенника отец не просто любил, он его боготворил. Песни Высоцкого я слышала, сколько себя помню. Папа собирал коллекцию авторских песен на любых носителях. Где-то, у кого-то, каким-то непостижимым образом, переписанные на бабины, с шипением и плохим звуком, в доме появлялись кассеты с новыми хитами. Фонотека пополнялась, отец был искренне рад.

Иногда папа показывал мне редкие фотографии певца: в обнимку с гитарой, а вот за талию держит свою любовь - Марину Влади.
Я хорошо помню слова «коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет...».

Когда папа ругался с мамой, он включал проигрыватель, и из динамика громко неслось:

«Где мой черный пистолет?

На Большом Каретном!

А где меня сегодня нет?

На Большом Каретном!»


Я помню, что отец расстроился, как ребенок, узнав, что Владимир Высоцкий приезжал в Инту, к своим друзьям нефтеразведчикам, в их узком кругу пел под гитару. А сегодня утром певец улететел.
«Я бы пошел и встретился с ним! Я бы руку ему пожал! - с жаром говорил отец,-я бы пошел, если бы знал... »

Самая большая мечта отца была -попасть на концерт к Владимиру Семеновичу и увидеть его, послушать живую игру гитары и авторские песни. А если сильно повезет, взять автограф.
Папка не очень жаловал современную эстраду. «Певец двадцать три раза пропел: телефон»!- Возмущался он. Ворчал на Леонтьева: «Он же наш, коми. Голос сильный, слушать можно- смотреть невозможно на его вилюхляния. Да и смысла у песни нет.Тьфу!»- в сердцах бросал папа.

Татьяна Доронина
Отец очень любил певицу Татьяну Доронину.
– Вот! Вот эталон женщины, - говорил папа, замирая, - и голос, и внешность, и манеры! Настоящая женщина. Женственная.
– М- да?! - скептически хмыкала моя мама, будучи человеком не сильно эмоциональным, - ничего особенного, вечно охает и вздыхает .
Тогда от отца я впервые услышала слово «женственность». Задумалась.

Когда я в седьмом классе, будучи подростком, страдала, что «не такая, как все», (одноклассник Витька при всех высмеял мою фигуру и ноги), отец, выслушав девичьи истерические рыдания, спокойно, серьезно посмотрев мне в глаза, сказал:
– Ты будешь очень красивой женщиной, когда вырастешь, Светланка. И ноги у тебя очень красивые, как у нашей матери.
– Ты что такое ребенку говоришь? - кричала негодующим голосом из кухни мама.
– Правду говорю, - спокойно подтвердил отец. А Витька твой ничего не понимает в женской красоте.
– Я буду женственная, как Татьяна Доронина? - шмыгая носом, сквозь высыхающие слезы спросила я.
– Да, ты будешь красивая и женственная, как она и даже лучше, потому что ты - моя дочь! Гордо подтвердил папа, подняв указательный палец вверх.
«Я ступила на корабль, а кораблик оказался из газеты вчерашней...», - пропел голос Дорониной у меня в голове. Я почувствовала, что слова Витьки растворяются, как кораблик из промокашки в луже.

Продолжение следует…

Родня
Отец любил свою сестру Валентину. Он часто бывал в ее семье в гостях, «дневал и ночевал», как говорила моя мама. Муж тети Вали, Виталий Кунашов стал ему, как родной. «А схожу- ка я к Кунашову на выходные», - говорил папка и пропадал дня на два... Есть великолепная фотография, где отец и дядя Виталий сидят на диване, как два брата и под дым папирос философствуют о житье- бытье, о чем явно говорят их лица.

ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ

Общественная нагрузка
Под Новый год, начиная, с первой недели декабря, у отца наступал ответственный и веселый период. Редколлегия участка РГВ (ремонт горных выработок), где работал мой папа горным мастером, начинала рисовать стенгазету.

ОТЕЦ, ПАПА, ПАПОЧКА, ПАПУЛЯ