- СветАсвет! – кричит и костяшками пальцев стучит в окно моя тетка Ольга, с которой мы живем по соседству,- иди сливы собирай, а то уже все осыпались!
- Свет, вставай, молочница пришла.
8 утра! Спать хочу! Никакого покоя. Я вчера легла в три часа ночи, потому что болгарский перец уже весь перезрел, и я делала в два захода лечо.
Орать тёте Оле я не могу, горло болит. Полусонная, накидываю на плечи халат, автоматом ноги - в шлепки. Иду к «молоШнице».
Молочница у нас новая. Как гром среди ясного неба пришло сообщение, что Любовь Ивановна (наша старая молочница, которая так давно нам носила молоко, что стала, можно сказать, родственницей) продала корову. Плакали обе...она и корова. Когда Любовь Ивановна мне это все рассказала, я сама чуть не заплакала. Жалко коровку. Я Милку знала. Она своим лиловым глазом и вывихнутым рогом надолго мне запомнилась. Я представила, как из ее глаз катятся крупные слезы, как Милка понимает, что пришел конец ее счастливой жизни здесь, выпроваживают ее из собственного дома... Вот она- цена доверия к людям, у которых девять лет жила, честно служила им, была рядом и в горе, и в радости. Горько.
Потом была другая очень вежливая молочница, у которой со второго раза цена молока подскочила на 30 р. И два раза скисло...
- Это потому что ты - новенькая, старым клиентам цену не поднимают, - так мне разъяснили.
Вообще, дело не в деньгах. Дело в отношении. Договаривались по одной цене, а через три дня - повышение. Ну- ну...Нормальные люди предупреждают заранее. Я отказала предприимчивой молочнице, прямо сказав, что нашла другую и по-дешевле.
- Так бензин подорожал…, - пытается оправдаться молочница-предприниматель.
- Та тоже на машине, но цена у нее ниже, - спокойно отвечаю я в ответ и вижу, как не нравится этот разговор моей ставшей уже бывшей молочнице. И почему здесь люди думают, что если ты из города, то тебя можно обмануть, ясно глядя в глаза? В нашем поселке умеют считать деньги. Иногда во вред себе.
Нашу «нонешнюю молошницу» зовут тоже Люба.
У нее, несколько коров, куча кур, огромный огород. Еще она еще делает сыр. Три в одном, как говорится. Люба водит машину, на которой и развозит молоко из своего села по заказчикам в Сапожок.
Сегодня у меня не хватило налички, я предложила перевести деньги на ее карту.
- А у меня нет карты, - слышу в ответ, - а зачем она мне? Пенсию почтальон носит.
Я очень удивилась.
И, действительно, зачем?
Греф, ты нас не победишь!
Люба мне пришлась по душе. Искренняя, переживающая за все и вся, душа у этой русской женщины глубокая и добрая. Она рассказывает про свою старенькую маму, что она заболела, как Люба ее лечит, о своих детях, внучатах (кто что где разрисовал, куда удрал, как ест, как спит) и об урожае. «Вам нужны тыквы? У меня вон какие здоровые выросли штук сорок. Куда мне их… Я вам привезу!», - мило тараторит Люба, не давая мне вставить ни слова.
От сегодняшней новости я окончательно проснулась под впечатлением того, что Люба на рождение внучка закатала 500 банок. А я никак не могу собрать желтую сливу. Ибо, не смотря на всю работу моего «консервного заводика», я очень сильно отстаю! Хотя, у меня нет ни коровы, ни кур.
- Я слышала, что цену повышают на молоко, - возмущается моя новая молочница. - Господи! Хоть бы по этой брали! – Люба искренне всплескивает руками и уходит.
Я смотрю вслед этой женщине-она уникальна.
… «Я вам яички привезла. 32 яйца». Пока мой гуманитарный мозг пытается осилить, сколько надо платить, Люба выпуливает цену.
Это было в прошлый раз. Чувствую, сколько еще интересного впереди!
